Апрель болен почти смертельно: в его горле першит морозом,
Он разбрасывается снегом как праздничным конфетти.
И весна /абсолютно точно/ войдёт в дом его слишком поздно -
Хоть старается всеми силами до него побыстрее дойти.
У меня как всегда - неважно... и на кухне гора посуды,
За окном ненавистный город смотрит глазом хрущевских окон.
Я не помню, когда ушла ты /и не помню пришла откуда/,
Просто вмиг опустело сердце, а стакан вдруг, напротив, полон.
Я все чаще мыслю о боли, ведь у каждого своя мера,
Ведь кому-то твоя - по колено, а кому-то - почти по горло.
И кого-то спасают деньги, а кого-то спасает вера.
А меня спасает стакан, /что опять почему-то/ полон.
Я пытался уехать подальше, я пытался сорваться к морю,
Я пытался взобраться в горы, чтобы им свою боль отдать.
Но они на меня давят, но они на меня смотрят,
Говорят, чтобы шёл подальше, что не смею на них стоять.
И я понял, смотря на небо, смотря прямо в глубины моря,
Когда солнце уже садилось, гладь хрустальную теребя,
Мне открылось, мне все открылось:
Что куда-либо уезжая, ты с собой забираешь сердце,
Ты с собой забираешь
себя.
