Былина о Русиче В вековечной глуши, где шумит древний бор, Старый воин решил отдохнуть и развел свой костёр. Он сидел неподвижно, и в пляске огня и ветвей, Он как будто опять видел кровь и бесчинства князей... Ими вертят чернявые греки - попы, как хотят, На своих же - на Русских, гоня за отрядом отряд, Разоряют селенья, как будто лютейшим врагам, Тем, кто верен остался Прадедовским, древним Богам. И пощады не жди, и о милости их не проси: Нету Правды отныне, на некогда Светлой Руси! Лишь в лесах схоронившись, возможно меча избежать - Жить в землянках, да волю безумных князей проклинать. Воин сжал рукоять - меч прошел не одну с ним войну... И услышал он глас, из чащобы взывавший к нему: «Из восточных степей, хазарами краи полны, Мчатся конные тысячи дикой хазарской орды. Не сегодня, так завтра пойдут они Русь разорять - Выходи, Русский воин, свой край от врага отстоять!» И со злостью задвинул он в ножны свой меч: «Мне ль князей, да бояр, да попов ты прикажешь беречь? Где та Русь, что когда-то Отец наказал мне хранить? Её греческий бог до хазар уж успел разорить! Сожжены города и зарублены наши Волхвы, Непокорного Кривде клеймят, как слугу Сатаны, Красоту наших жен, наши песни и славу побед Объявили грехом и пороком - Руси больше нет!» Но ему возразил из чащобы стенающей глас: «Русь жива, ведь дух Русича в нас не угас! Синеглазое рать, однажды, поднимет свой меч: Не Родившихся воев, должен ты ныне сберечь - И коль Русская кровь в поколениях будет жива, Русь поднимется снова, отвергнув обманы попа!» Не ответил чудесному гласу Езыче тогда. Погасил он костёр, подозвал боевого коня, Облачился в доспехи, на голову шелом надел, И помчался к Восходу, где только Ярило затлел... ...В стольном Киеве воинов спрашивал киевский князь: «И откуда в вас сила и доблесть такая взялась? Ведь никто кроме Храброго, не сумел тех хазар одолеть, Коль встречались мы с ними, так всякий сулил себе смерть!» Воевода ответил: «То страшная сеча была: Кого меч пощадил, того вражья сразила стрела. Уж прощались мы с жизнью, и кровь застилала глаза... Но нежданная помощь из леса, тогда к нам пришла! Некий витязь отважный из чащи помчался вперед: Его взор так сиял, как сияет мерцающий лед. С громким кличем врубился ратник во вражьи ряды - Кто вставал на пути, ни один не сносил головы. И тогда мы, забыв про усталость, про раны и боль, В бой помчались - нас витязь тот вёл за собой. И бежали хазары, кибитки свои побросав - Басурманская кровь, застывала на наших клинках... Но когда их остаток в тумане бесследно пропал, Тот таинственный воин, мёртвым на землю упал. От полученных ран, сражаясь, он кровью истек, Не узнали мы, кто он - шагнувший за смерти порог! Ради нашей победы пожертвовал воин собой.» «Кто же он?» - князь промолвил - «Должно быть, великий святой?» Воевода ответил: «Не знаю таких я святых, и не слышал я прежде о воях великих таких. Но сиял на щите его, красный изогнутый крест, И когда он упал, то заплакала чаща окрест. Он, бывало, врагам, по три головы сразу срубал... И - прости меня, князь! - Но в бою он к Перуну взывал!» Помрачнел князь, и долго он молча сидел, И невидящим взором, на крест над дверями глядел... И промолвил: «Отныне вы так вспоминайте тот бой: Мол, пришел на подмогу в бою к вам Георгий святой. Мол, на небо вознесся он после, а не погиб, И, мол, видели вы, как над шлемом сиял его нимб!»... Там, где вечно бегут в неизвестность стада облаков, Выше сосен столетних, и выше горных снегов, По туманам, по радуге, будто бы по земле, Ехал воин славянский, на верном красавце коне. Ехал в Светлую Сваргу, в небесную Светлую Русь... Но терзала героя, земная и плотская грусть: Как он сможет во Сварге, гулять и славить Богов, Если там, на земле, льется красная Русича кровь? И воскликнул он: «Предки! Назад отпустите меня! Мне напиток Безсмертия горек, коль стонет Родная земля! Молодильные яблоки черствы, и Вечность - не радость, а боль, Коль на Русских идут басурмане с огнем и войной, Коли рыцари - псы, разоряют и губят славян, Коли Правда и Честь - уж неведомы нашим князьям!» Грянул гром - взор героя, неведомый Свет вдруг затмил...
